Страницы Миллбурнского клуба, 4 - Страница 10

такой инцидент. В геймовом контракте 4 пики разыгрывающий, отдав уже тривзятки, пошел последней пикой, имея на столе туза, даму и маленькую в трефах. Уменя в это время была старшая черва и две маленькие трефы. Стало ясно, чтокороль треф находится у моего партнера – Вали Вулихмана. И, таким образом,разыгрывающий может легко взять остальные взятки. Также стало ясно, что если быкороль треф был у меня, то я попадал в сквиз. К сожалению, на тот момент никтонам не объяснил, что такой прием, как психологическое раздумье, это супротивправил. Не знал этого тогда и я. И поэтому решил немного подумать. И янадеялся, что разыгрывающий поймет, в какой ситуации я мог бы оказаться, еслибы у меня был король треф. По-видимому, я думал достаточно долго для того,чтобы разыгрывающий это понял. Затем я снес одну из моих маленьких треф.Разыгрывающий сыграл тузом треф сверху, и контракт пошел без одной.

Оказалось, что не только я, но и противникинаши не знали правил. Никто из них не выговорил мне за мое неэтичное поведение.Никто не вызвал судью. Не знали правил и болельщики. Один из них (судя поакценту – местный) приблизился ко мне, похлопал меня одобрительно по плечу исказал: «Психология!»

Вечером я рассказал об этом Витольду. Иожидал от него какой-то похвалы. Но к моему удивлению, он это дело не одобрил. Онрассказал про Fair play. И сказал, что думать вситуации, когда не над чем думать, неэтично. Например, неэтично думать, если утебя в масти только сингль. И если кто-то задумается, то противник можетспросить: «А у вас было над чем думать?» И игрок, если он играет по правилам Fairplay и если ему не над чем думать, должен был сказать, что,мол, нет, не было над чем думать.

Я слушал Витольда раскрыв рот. Настольковсе, что он говорил, было необычно. И я впитывал все, как губка впитывает воду.И что еще меня поразило, так это то, что Витольд был настроен только на победу,только на первое место. И считал это вполне реальным.

Наши дела после матча с командой Харькова пошлине вполне удачно. Пару следующих матчей мы проиграли. И тут нам надо былоиграть против команды «Таллин-1» – бесспорного фаворита турнира. Ее возглавлял БернхардЯкобсон.

В первой половине матча мы сидели с ВалейВулихманом против пары Якобсона и ждали, когда нас начнут громить. Но ничеготакого плохого для нас за столом не происходило. Более того, мне даже сталоказаться, что наши дела идут вполне неплохо. За другим столом за нас играли АркадийДьячков и Саша Одуло.

После первой половины счет был в нашупользу с небольшим перевесом. Мы все просто ошалели от такого оборота дела,ходили вокруг столов, разговаривали друг с другом, обсуждая какие-то недавниесдачи, и улыбались счастливыми улыбками. Якобсон был явно недоволенпроисходящим и что-то сердито выговаривал своим товарищам по команде.

Результат первой половины был настольконеожиданным для всех нас, что мы долго совещались, что же делать дальше. И тутМарик предложил, чтобы мы продолжали играть в прежнем составе. Так мы ипродолжили: я с Валей Вулихманом, за другим столом – Аркадий Дьячков и Саша Одуло.Во второй половине мы выиграли еще несколько очков. Этого было достаточно,чтобы победить со счетом 6 : 2.

Валерий Седов в своей замечательной и яркойзаметке о бридже на сайте www.bridgeclub.ru пишет о «прекращениибезоговорочной гегемонии непобедимых на рубеже 80-х бриджистов Эстонии». В этомВалерий не вполне точен. На самом деле бриджисты Эстонии перестали бытьнепобедимыми гораздо раньше. И начало их поражений от московских командпроизошло как раз в том матче, в Вильнюсе, ранним летом 1968 года, когда еще замосковскую команду играл Валя Вулихман. За этим последовала серия пораженийэстонских бриджистов от московских команд в том же году, а также в 1969-м и1970 годах.

С Валей Вулихманом мы жили в одноммосковском дворе (недалеко от площади трех вокзалов) и были знакомы почти спеленок. Мы жили с ним в достаточно благополучном доме. Но совсем рядомнаходилась Пантелеевская улица. И вот оттуда, с Пантелеевки, в наш двор времяот времени заходила пантелеевская шпана. В карманах у них были ножи. И говорилиони с такими интонациями, от которых у тебя все холодело в животе. Кто бы могподумать тогда, что через полвека они станут хозяевами страны. Их интонациитеперь несутся в эфир со всех каналов российского телевидения. «Пиво длякультурного отдыха», «Смотрите на первом канале» – эти фразы произносятсясейчас один к одному с интонациями пантелеевской шпаны пятидесятых годов. Ну ине только это, конечно, изменилось в русском языке. Воровское «присаживайтесь»заняло теперь прочное место на российском телевидении (да и, по слухам, вообщевезде в России) вместо нормального «садитесь». И многое другое еще завоевалаПантелеевская улица. Но больше об этом я здесь говорить не хочу.

Десять лет мы учились с Валей в однойшколе. Я хорошо знал его родителей, он хорошо знал моих. В доме у Вали (а лучшесказать, в его комнате – ведь все наши семьи жили тогда в комнате вкоммунальной квартире) его отцом поддерживалась замечательная библиотека. Тамбыло много интересных и редких книг. И я иногда брал там что-то почитать.

Годы шли. В пятом классе я отличился. Новаяучительница математики спросила, сколько будет, если пять разделить на ноль. Яподнял руку. И все в классе подняли руку. Но отвечали все как-то неправильно. Ябыл выше всех в моем классе и сидел в последнем ряду. Поэтому меня спросилипоследним. И я ответил, что на ноль делить нельзя. Учительница тут же объявиламне, что я должен стать математиком. И сказала, что через два года я долженначать ходить в математический кружок при Московском университете. Я передал