Страницы Миллбурнского клуба, 4 - Страница 27

люди только на миг повернули голову в их направлении – и тут же обратно ксвоему партнеру, с выяснениями, почему он назвал пику, а не черву, и почему онне забил трефу на втором ходу.

Тут, наверное, случилось что-то близкое ктому, о чем однажды сказал Уоррен Баффет: “If I’m playing bridge and a nakedwoman walks by, I don’t even see her”.

Здесь я сделал бы такое «лирическоеотступление». Где-то я читал в воспоминаниях Алика Макарова о том, что МарикМельников проводил опрос бриджистов с одним-единственным вопросом: что онибольше почитают – секс или бридж. Ну и в воспоминаниях Алика это выглядит так,будто все склонились на сторону бриджа, и только я один выбрал секс. На самомделе все было совсем не так.

Действительно, Марик проводил такой опрос.И действительно, все выбрали бридж. Действительно, он подошел с этим вопросомко мне. Но я не выбрал секс. Кстати, слово «секс» не было тогда в ходу. И,наверное, он задал свой вопрос немного по-другому. Но сути это не меняет. Я невыбрал тогда секс. Я вообще ничего не выбрал. Потому что, когда прошло примернодве или три секунды с того момента, как Марик задал мне свой вопрос, а я ещеничего ему не ответил, он сморщился весь и завыл: «У-уууу!» Потом закатил глазак потолку и пошел прочь от меня. Вот как все было на самом деле.

А в Тарту в 1974 году мы завоевали«серебро» в командном турнире. Правда, «серебряные» медали, которыми наснаградили, были сделаны из чистого дерева.

* * *

Летом следующего года я ездил на турнир вОтепя. Прибыл туда и Витольд Бруштунов. Он приехал с Ирой Левитиной. Я по егопросьбе снял им там дом на те дни, пока проходил турнир. Как раз тогда из Отепяотъехала хоккейная команда «Динамо». И освободился дом, где жил АркадийЧернышев – их тренер.

Ирине исполнился тогда только 21 год. Ноона уже имела достижения в шахматах на самом высоком уровне. В 71-м она победилав женском чемпионате СССР. В 72-м она выиграла шахматную олимпиаду в составекоманды СССР (вместе с Ноной Гаприндашвили и Аллой Кушнир). А в 74-м повториласвой успех, тоже выиграв шахматную олимпиаду (на этот раз – с НонойГаприндашвили и Наной Александрией). К тому моменту она уже побеждала несколькораз в международных шахматных турнирах. Но в бридже у нее тогда еще не былосамых высоких достижений. Она еще не была тогда пятикратной чемпионкой мира.

Ирина жила в Ленинграде. И в 74-м Витольдпокинул Львов и переехал в Ленинград. После этого начался расцветленинградского бриджа.

Мой сосед по Преображенке Володя Воловик,который активно участвовал в московских бриджевых сражениях, очень хотелпоучаствовать в турнирах в Отепя. Но не знал, как сказать об этом своей женеАне. И он предложил ей поехать отдохнуть куда-нибудь летом. Куда? Да хоть в туже Прибалтику. Куда в Прибалтику? Да куда угодно. И Володя взял первыепопавшиеся билеты на поезд. А когда они сошли с поезда, предложил Ане взятьпервые попавшиеся билеты на автобус. Первыми попавшимися билетами на автобусоказались билеты до Отепя. Когда в Отепя они сошли с автобуса, то попали прямона меня. И я, ничего не подозревая, объявил им, что они прибыли очень вовремя.И что сегодня, вот прямо через сколько-то там минут, начнется парный турнир.

Аня была шокирована. И, по всей видимости,Володя пережил несколько неприятных минут в домашней разборке. Но вскоре всеналадилось в их семействе. Потому что для Ани там нашлась хорошая компания, иона, в конце концов, пребыванием в Отепя была очень довольна. Более того,Воловики на следующий год поехали в Рониши.

В Отепя мы играли новыми колодами карт,которые назывались «оперными». Они назывались так потому, что на них каким-тообразом были отражены несколько известных опер. Но это абсолютно не мешалоигре. А вот что в этих картах было совершенно ужасным, так это то, что масти наних были изображены как-то диковато, вычурно. Так что человеку непривычному былоочень легко спутать черву с бубной.

И вот в середине турнира в открытой комнатес какого-то стола раздался резкий зов: «Судья!» Судья подошел к столу. Игрок,позвавший судью, сказал: «Я не могу отличить черву от бубны!» Судья посмотрел вего карты: «Так у вас же нет бубей». Все посмеялись. Особенно за соседнимистолами. Потом, когда все отсмеялись, возникло некоторое замешательство. Судьюс бранью прогнали вон. Сдача была аннулирована.

В Отепя мы выступили в целом неважно.Особенно болезненно я вспоминаю наш матч с командой Харькова. Он состоялсяутром. А поздним вечером накануне мы пошли в финскую баню. Начали мы паритьсяуже за полночь. И закончили только где-то под утро. У меня разболелась голова.А тут еще оказалось, что я сидел не очень удобно – мне в голову пекло солнце. Иматч мы этот проиграли очень сильно.

* * *

На Рождество в 75-м мы с Виленом опятьпоехали в Тарту. Нашими партнерами по команде опять были Грановский с Ткаченко.Турнир складывался удачно для нас. Последний матч, который определял, комудостанется первое место, мы играли с командой Витольда Бруштунова и ИрыЛевитиной.

Во второй половине матча мы сидели сВиленом против Иры. Витольд в это время играл за другим столом. Матч былупорным. Но нам удалось его выиграть, а с матчем завоевать медали за первоеместо. И на этот раз медали (теперь уже «золотые») тоже были изготовлены изчистого дерева.

ЕДЬБА ТОРТОВ ТИМАМИ

Следующие два лета расширенный «Форсинг»играл в Ронишах – в спортивном городке Рижского университета. Он находился вгородке Клапкалнциемс на Рижском взморье.

Я решил поехать туда на новом красном