Страницы Миллбурнского клуба, 4 - Страница 28

«Запорожце», купленном осенью 1975 года. (Кстати, на деньги, одолженные у КозиОлиной и Коли Бахвалова.) А поскольку и водительские права были приобретенымной только в то же самое время, считалось, что ехать со мной опасно. Во всякомслучае, все домашние в один голос сказали, что посадить со мной в «Запорожец»мою дочь Аньку будет просто преступлением.

Пожертвовать собой (то есть сопровождатьменя в моей поездке) решил Володя Кузнецов, который работал у меня в группе. Онуже какое-то время играл в бридж. Поэтому-то и решил поехать в Клапкалнциемс.

За «Форсинг» играли Вилен Нестеров сОскаром Штительманом, Леня Орман с Петром Александровичем Сластениным и я сСашей Рубашовым. Вторая сборная Москвы состояла из таких трех пар: СережаСолнцев (сын Юрия Константиновича) – Юра Соколов, Володя Иванов – ФеликсФранцузов, Толя Гуторов – Володя Кузнецов.

В 76-м в Ронишах никаких высоких мест мы незаняли. Но вспоминаю я этот турнир с большой теплотой. И я, и все нашичувствовали себя там расслабленными и счастливыми. Должен сказать, что играть сСашей Рубашовым мне было очень приятно.

Вилен как-то назвал Сашу в каком-торазговоре Гароццо. (Для тех, для кого это имя ни о чем не говорит, скажу, чтоБенито Гароццо – десятикратный чемпион мира по бриджу.) Я спросил Вилена,почему он так назвал Сашу. Вилен ответил, что Саша похож на то фото Гароццо,которое Вилен где-то видел. А когда Вилен встречал Сашу перед очередной игрой,он ему говорил: «Гароццо, Гароццо, пойдем с тобой бороться!» Саша на это всегдаулыбался своей лучезарной улыбкой.

Последнее, что я слышал о Саше, был рассказСлавы Демина (по телефону из Парижа). Слава приглашал Сашу поиграть летом 2007года в Рыбинске, в центре Спорта и отдыха «Дёмино». Саша колебался – поездкастоила недешево. Но потом сказал: «Однова живем!», и они туда поехали. Заняливторое место. Конечно, оба были страшно довольны этим. И через несколькомесяцев, в том же году, 30 декабря, Саши не стало.

Возвращаюсь к рассказу о Ронишах. Наследующий год к нам присоединился Слава Демин. Но за расширенный «Форсинг» онне играл. С ним в России я не играл ни в паре, ни в одной команде. Но мы иногдаоказывались вместе на выездных турнирах.

Мне запомнилось, что он очень серьезноотносился к процессу еды как явлению социальному. Слава даже в купе поездаумудрялся как-то очень красиво сервировать стол с нехитрой закуской. А ко мне унего была претензия. Я, в его представлении, слишком быстро проглатывал чай стой порцией закуски, которая мне причиталась. Я пытался оправдываться тем, чтоэто было купе поезда (хотя я и в нормальной обстановке ем быстро). Но Славапродолжал сокрушаться по этому поводу. И говорил, что, мол, бывают же люди,которые не умеют себя вести в приличной компании.

В другой раз, помню, Слава Демин принес кобщему столу вяленую дыню. И пока я ее пробовал и ахал, и охал, и говорил, чтоничего вкуснее я в своей жизни не ел, и, видно, и не съем никогда уже, в этосамое время все остальные члены нашей компании были сконцентрированы наразливании спиртного. И кто-то предложил мне обмен: водку на вяленую дыню. Итут же около меня оказалась вся вяленая дыня. И это осталось одним из самыхярких моих гастрономических воспоминаний того времени.

Рюмку водки мне все-таки тогда налили. Нокогда я попытался угостить кого-то «своей» дыней, никто, кажется, так и непопробовал ее. То ли действительно водка была вкуснее, то ли уж все меняпожалели – не знаю. Скорее всего – пожалели. Видно, слишком сильно и неосторожноя выразил свой восторг по поводу вяленой дыни.

Я играл тогда в Ронишах в паре с ГенрихомГрановским. Он потратил много времени на изучение БУКС'а. И выучил его не такуж и плохо. Но, по всей видимости, не очень хорошо чувствовал его внутреннююлогику и структуру в целом. Поэтому иногда пропускал какие-то заявки, которыеможно было сделать по БУКС'у, и нервничал, если я пенял ему на это.

Как-то так получалось в первый день, что тевосьмерки, где мы с Генрихом играли, заканчивались с нашим небольшим преимуществом,а когда мы не играли, а играли Вилен с Оскаром и Леня Орман с ПетромАлександровичем, результат был для нашей команды гораздо лучше. И Грановскийстал говорить, что его не устраивает такая игра, когда мы не приносим победкоманде.

В таких разговорах закончился первый день.А в конце второго дня Генрих сказал, что снимает нашу пару с соревнований.

Пару матчей мы вообще не играли. А нашистали играть не так уж и блестяще и сползли с первых позиций. И я сказалГенриху, что глупо сидеть тут и не играть. И он со скрипом согласилсяпродолжить борьбу.

Один из матчей мы с Генрихом заканчиваливместе с Виленом. По окончании Вилен вышел к нам из закрытой комнаты, где ониграл с Оскаром, и сказал, что мы продули матч на минус. Когда же мы подсчиталирезультат, выяснилось, что матч мы выиграли, правда, с очень небольшимпреимуществом. Тут Генрих немного успокоился. Но ненадолго. Нервное напряжениечувствовалось до конца турнира. И хотя воспоминания об этом турнире все равноостались приятные, но были они, скажем так, не самыми приятными моимибриджевыми воспоминаниями.

Несмотря на неважную игру в Ронишах в 1977году, мы все-таки заработали медали за первое место в общекомандном зачете. Этимедали мы получили по сумме выступлений в командном, парном и индивидуальномтурнирах, хотя ни в одном из этих турниров никто из нас не попал в тройкупризеров. Только в «Паттоне» мы поделили по очкам третье и четвертое места скакой-то командой. Но по коэффициентам Бергера остались на четвертом месте. И сэтим обстоятельством была связана одна история.