Страницы Миллбурнского клуба, 4 - Страница 77

словами, как я представляю, напутствовал Таню тов. Клепач, когда направлял еена службу в наш болтливый коллектив.

– Я не нахожу с ними контакта. Они меняигнорируют, – наверно, жаловалась Таня в ответ на упреки в отсутствии «матерьяла».

– И в курилку я за ними не могу ходить.

– Курилка не твоя забота. Твоя забота –заслужить доверие, подружиться. Попроси, например, книгу почитать, – наставлялее Клепач. – Или нажми по женской линии. Прояви инициативу по-женски. Не мнетебя учить.

Таня инициативу проявляла в видеспециального внимания к указанным Клепачом лицам. Ко мне она обращалась спроникновенными просьбами – то книжку из Москвы привезти, то «объяснитьнепонятное». Книжки она заказывала странноватые. Например, книжку «Дипломатия»,которую достать у букинистов мне стоило немалых трудов. А импозантного Сашу С.она разрабатывала «по женской линии»: перегибалась через его стол, усерднодемонстрируя свои женские прелести. Но Саша был неподатлив.

Они с тов. Клепачом проявиличекистскую сметку и в отношении мероприятий пассивно-наблюдательного характера.Скажем, сидишь ты, т. Андриянова, в углу общей комнаты и потому половинутого, о чем эти болтуны судачат между собой, не слышишь. А что, если подпредлогом пожарной безопасности переставить их чайник на твой стол? Тынемедленно получаешь тактически выгодную позицию в центре событий. Отныне ты будешь,не привлекая внимания, ходить в туалет мыть чашки после чая и, не спеша,записывать свежий матерьял.

Сегодня я задаю себе вопрос: кем она себявоображала? кто были мы в ее глазах? Мне кажется, нервозность шпионства иприводящая к экстазу благодарность начальства – вот что наполняло Танину неизбалованную эмоциями женскую натуру. «Грамотно, Андриянова, грамотно. –Ворковал т. Клепач над ее рапортом. – Благодарю за службу». И охватывал ееспазм восторга, и счастливые слезы текли по щекам.

Мы в ее глазах были не то чтобы пустоеместо, но что-то вроде клинического материала для хирурга. А случись Саше С.распахнуть ей свои объятья? Полагаю, что и тогда в этой картине ничего бы неизменилась. «Грамотно распорядилась, молодец, – похвалил бы Таню начальник. –Но матерьялом не увлекайся. Работай ответственно, думай головой, а не темместом!»

Прошли десятилетия, утихли постсоветские пертурбации. По сообщениям из Узбекистана, ТаняАндриянова продолжает работать в Зафарабаде на том самом уранодобывающемпредприятии и пользуется плодами посеянных ею доносов: сегодня она Главныйгеолог, то есть второе после директора лицо в иерархии начальников. Не удивлюсь, если дочка ее идет по стопам мамы. Как показывает жизнь,чадолюбивые профессиональные стукачи и детей своих выводят в этот мир для того,чтобы подсматривать, подслушивать и любить начальство.

НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ

В 1960-х годах я знавал в Алма-Ате одногомужичка из органов. В то время он работал начальником первого отделаГеохимической экспедиции. В конце 1930-х – в 1940-х он был палачом-расстрельщиком.И даже больше того: как рассказывал о нем, понизив голос, Игорь С., в конце1930-х мужичок побывал членом тройки; а расстреливать он чуть ли не самвызвался по личной своей склонности. Откуда сведения? Из его личного дела, скоторым обязан был (по должности) ознакомиться начальник экспедиции Ф., которыйшепнул Игорю С., тот расшептал всему свету...

Надо сказать, в те годы множествоотставников ГУЛАГа, МГБ и МВД расползлись по стране в поисках трудоустройства. Разумеется, без работы никто неостался. Их рассадили по милициям, паспортным столам, комендатурам, а такжепервым отделам и отделам кадров геологических и прочих контор, которые как разтогда (конец 50-х – 60-е) во множестве плодились в Казахстане и Средней Азии.Как видно, в то время эти люди еще не секретили своипослужные списки.

К сожалению, имя мужичка я забыл напрочь, иникто из тогдашних моих коллег не помнит. Поэтому будем, по справедливости,называть его Николаем Ивановичем, в память о Николае Ивановиче Ежове. Надеюсь,его сын Ваня жив, работает по специальности, которую ему выбрал отец, и еслипрочтет это, узнает и себя, и своего отца.

Пожилой, среднего роста, худощавый,невыразительной внешности мужчина. Всегда в потертом темно-синем двубортномкостюме. Говорил негромко, смотрел мимо собеседника. И, надо признаться, внушалнекоторую оторопь. А может, это его должность внушала.

В коридоре длинного экспедиционного баракаон остановил меня и тихим голосом попросил взять с собой в поле его сына-девятиклассника:мол, пусть мальчик подзаработает летом, и «построже там с ним». Мальчик Ванястоял тут же, вежливо помаргивал, смотрел в пол. Я согласился взять его с собойи не ошибся: это был хороший, понятливый и прилежный коллектор.

С первого взгляда Ваня на удивление непоходил на папашу. Не по возрасту очень рослый, с крупными кистями рук – какраз для немудреного, но потогонного коллекторского дела, которое состояло вупаковывании, надписывании образцов камней и ношении их в рюкзаке.

Но вот что радикально выделяло его средидругих таких же пацанов, которые летом работали у геологов: он сторонилсясверстников, был очень вежлив, молчалив и абсолютно исполнителен. Казалось,этот молодой человек с прилизанным честным лицом мог неделями молчать иоставаться недвижимым, как выключенный станок, до первого окрика.

К примеру, идем мы с ним маршрутом. Вверх,вниз, вверх на пригорок, вниз в распадок. Вдруг я вспоминаю, что полчаса назадна предыдущей точке я оставил коробок спичек. Прошу Ваню сходить за ним, а«рюкзак можешь оставить». Он послушно кивает, снимает рюкзак и удаляется скорым