Страницы Миллбурнского клуба, 4 - Страница 61

случилось так, что покойная императрица прошла перед моими глазами – да, насамом закате своей жизни. Оттого не стану говорить о ее красоте, говорят,поражавшей наблюдателей еще лет за десять до моего приезда в Санкт-Петербург.Вы складываете годы и успели подсчитать, что, став работником врачебной миссии,я должен был оказаться в русской столице лет этак за пять до смерти старойцарицы. Все правильно, то есть ваша арифметика точна, только не торопитесь.Может быть, я вас разочарую, тогда зачем спешить? Вообще, мои познания о томвремени отрывочны и однобоки, увы. В то время я не думал, что документы исвоевременные записи могут помочь воспоминаниям и что последние могут иметькакое-нибудь значение. Даже если исходят всего лишь от меня, грешного. Но какие-товещи из памяти не исчезают. Поэтому мне не удалось отказаться от замысладоверить их бумаге, такой хрупкой, но часто неумолимо стойкой и выносливой.Пусть след моих скромных шагов отпечатается на этих страницах. Пусть вечностьрассудит меня и мою жизнь.

Могу добавить к вышеизложенному, что чутьспустя, в силу прихотливых обстоятельств, которые еще предстоит описать, яоказался поблизости от двух наследников царственной покойницы: несчастногоплемянника и его великой жены, единственной монархини нашего времени, способнойсравниться с мужами и героями прошлых дней. Итого я, француз-провинциал,лекарь-недоучка и беглый преступник, за свою жизнь видел вблизи трехимператоров, и все – русские. Скажу честно, этим могут похвастаться тольконемногие тамошние сановники. Какова ирония, вы не находите? Хотя нашегопоследнего короля я тоже видел, как и любой из вас, но незачем доказывать, чтозрелище это было совсем другого рода. К тому же, если следовать урокам моихучителей логики, то придется заключить, что королем он тогда, на площади уэшафота, почитаться уже не мог. Не то – русские цари. Они на троне сиделивеличественно и правили жестко. По мановению их руки не просто срывались сместа сотни клевретов – нет, поворачивалась махина из многих миллионов голов.Даже люди, никогда не слышавшие имен их величеств, напрочь меняли свою жизнь,как поднятые ветром мельчайшие пылинки, сами не понимая, как сильноразворачивался их крест судьбы оттого, что державная рука указала налево илинаправо.

Даже трудно вообразить, насколько разнымибыли эти три правителя, но одно их объединяло, оставляло печать на поступках,словах, движениях: они царили, царствовали по-настоящему, ежедневно выбираясудьбу для себя и своей страны. А как же иначе – любой властитель государства впервую очередь правит собой, а потом уже остальными. Да, это не всегда к добру,и я думаю, вас не надо убеждать в пагубности монархического слабоволия. Но,поверьте, я видел и обратное. Кто взнуздал себя, укротит и других. Короли частоотнюдь не безрассудны, а их фавориты бывают совсем не бездарны. Другое дело,что спесивость и тупость сильных мира сего виднее и опаснее, чем у вашегососеда-бакалейщика. Но при этом они всегда пытаются доказать обоснованностьсвоего возвышения – себе, людям и Всевышнему. Осознают свою роль и стараютсясыграть ее как можно лучше, ибо, подобно предшественникам, тоже хотят оставитьслед на бумаге. Поскольку все мы не вечны, и только слава бессмертна в людскоймолве. Да, я не боюсь это сказать и не вижу в такой мысли ничего крамольного.Старый порядок тоже рождал достойных граждан. Правда, ныне подобные соображениязаведомо бесплодны. Теперь, думаю, на нашей земле долго не будет никакихкоролей и тем более императоров. А также их честолюбивых любимцев, алчныхродственников и внебрачных детей. Только я не уверен, что это к лучшему. Простоих заменит кто-нибудь еще. Власть всегда влечет людей, и почему-то среди нихочень редко встречаются праведники.

Прошу прощения за чересчур злободневноеотступление. Я все-таки решил его не вычеркивать. Ведь – это пришло мне вголову совсем недавно – одним из предметов моего повествования являетсяверховная власть, и почему бы не порассуждать о ней уже в самом начале. Да, нескрою, несколько раз в жизни я оказывался поблизости от тех, кто правит миром.Нет, я им не советовал, даже нельзя сказать, чтобы служил. Но я их видел совсемрядом – тех, кто повелевает народами, объявляет войны, учреждает законы, ведетармии и скрепляет подписями мирные соглашения и смертные приговоры. Упоминаю обэтом не для того, чтобы подчеркнуть собственную важность, – тем более сегодняот таких знакомств больше опасности, чем чести, – а затем, чтобы настоять насвоем праве давать оценки прошедшему, жаловать героев моего рассказа лавровымивенками признательности и горькими порицаниями разочарованности. Если хотите,даже читать мораль. Да, я считаю, мемуаристы могут, более того, должны читатьмораль читателям – иначе зачем браться за перо? Нет, повторю, я не занималвысоких должностей, не сидел в собраниях избранных, не решал судьбыгосударства, я всего лишь несколько раз оказался поблизости от тех, комуГосподь вручил тяжелое право миловать и казнить, взыскивать и награждать. Нокогда прошедшее отдалилось и приобрело неожиданную выпуклость и отстраненность,то стало казаться, что мои свидетельства могут быть важны. Кому? Не знаю.Возможно, я просто искал оправдание тому зуду, что сначала точил меня и томил,а потом заставил испортить не одну кипу писчей бумаги.

Впрочем, почти все важные персоны, скоторыми меня сводила судьба, ныне пребывают в ином мире или давно удалились отдел. За одним, наиболее значимым исключением. Поэтому сразу расставлю точки над«и». Несмотря на домыслы, кои потоками размазывают по бумаге бурлящие желчью