Страницы Миллбурнского клуба, 4 - Страница 63

привык к своей роли: таскал тяжелый саквояж с инструментами, следил за покупкойсанитарных средств, подносил полотенца, подавал и забирал инструменты. Нет, яне испытывал никакого унижения – напомню, я вовсе не дворянин, и к тому жеполучал за свою службу деньги. А если вспомнить свои чувства досконально ивысказаться начистоту, то мне все нравилось. Я находился при деле, более того,в моих услугах была нужда, и мою должность мог исправить далеко не каждый.

При этом вся ответственность ложилась напатрона, я только ассистировал, внимательно слушал и следовал инструкциям снаивозможнейшей точностью, тютелька в тютельку. Пинцет подать под левую руку,скальпель вложить в правую, а сейчас забрать пинцет, заменить его на малыещипцы. Теперь забрать щипцы и приготовиться к перевязке. Хорошо плыть потечению, когда ты умеешь грести. Исполнять приказания, тем более разумные – чтоможет быть лучше для спокойствия души? Пусть иногда я совершенно сбивался с ногот работы – хозяин мой не чурался лишних денег и принимал пациентов на всехпривалах и остановках, вскрывая нарывы и пуская кровь любому, кто мог за этозаплатить, – но все равно ваш покорный слуга не мог поверить своему внезапномусчастью.

Отцу я написал с дороги, мы ехали черезСтрасбург, и это меня немного беспокоило. Меня могли узнать, оповеститьгородскую стражу. Я старался вести себя как ни в чем ни бывало, дабы не вызватьподозрений в нашем караване и отговорился от похода в ближайший кабак,сославшись на нехватку денег. Все обошлось: посланник спешил переправиться наавстрийские земли, и мы провели в городе только три дня. Я замотал лицо шарфом,отпросился у патрона и ненадолго навестил отчий дом. Кто бы сказал мне тогда,что в следующий раз я окажусь в нем через долгие годы, когда никого из родныхне будет в живых. Впрочем, с высоты прожитых лет могу изречь: человеку ненадобно знать свое будущее, у него и без того хватает забот.

За Рейном мы стали чаще менять лошадей и вконце пути останавливались только по воскресеньям. Судя по всему, руководствомиссии торопилось прибыть к цесарскому двору, однако после въезда в столицуимперии, вселения в боковой флигель посольского дворца и распаковываниямногочисленных сундуков темп жизни снова замедлился. По-видимому, высокаядипломатия не любила чрезмерных скоростей. Одна неделя сменялась другой, невнося никаких перемен.

Во время длительного пребывания в Вене мойнемецкий, и до того не такой уж плохой, стал для вашего покорного слуги почтиродным, и это оказалось очень кстати, поскольку месяца через три судьба мояповернулась еще раз. К лучшему, к худшему? Теперь уже и не знаю. Поначалу явоспринял случившееся как неприятный сюрприз, нарушивший, казалось бы, уже твердообозначенное плавное течение вещей.

В столицу империи прибыла депеша с новымиинструкциями из Версаля. В то время, как мы пребывали на месте, военнаяситуация решительно изменилась, а вместе с ней подлежали коррекции иобязанности нашего посланника (я тоже что-то слышал о сногсшибательных газетныхизвестиях, но будучи занят интрижкой с одной милой прачкой, которая с природнымизяществом заворачивала в подол мои скромные сбережения, не обратил особоговнимания на новости с батальных театров). Да, сейчас я с легкостью могусообщить вам, в чем было дело и какую армию разгромил тогда прусский король.Однако зачем переписывать из чужих книг даты сражений и условия соглашениймежду державами? Не правда ли, надоедливая материя? Подробности, параграфы,стрелки на картах – подножный корм для историков. А для вашего покорного слуги– того, каким я был осенью 1756 года, – это были не вполне интересные дела извысоких политических сфер, меня к тому же совсем не касавшиеся. С кем воевать –решают короли. Ах да, я должен теперь сказать «решали», это будет, что называется,больше соответствовать духу эпохи, но почему-то такая словарная замена мнекажется немного преждевременной.

Вы поняли, что я хочу сказать. Дела великиевершатся помимо нас, так было и будет. Если хотите поспорить, то сначалавозьмите в руки Писание и внимательно перечитайте, ну хотя бы деяния царейИудейских. Нет, не нам, не отмеченным никакой печатью, решать судьбы народов,вести армии, открывать новые земли. Только печалиться незачем. У Господанесчетное число забот и столько же слуг. Посему наше дело – честно исполнятьпорученную работу и по возможности соответствовать той должности, которой намудастся добиться годами тяжелого труда. Так вот, известие о том, что теперь-товойна неизбежна, меня нисколько не взволновало. Но вместе с дипломатической эстафетойнас нагнал старый ассистент патрона, который чудесным образом сумел победитьпочти смертельную болезнь, и это тут же внесло в мою жизнь предчувствиерешительных перемен.

За месяцы, проведенные в Вене, я несколькораз успешно ассистировал хозяину по ходу случаев, связанных, скажем так, спатологиями средней степени сложности, и неожиданно обнаружил в себеспособность предсказать последовательность действий, которые он должен былвыполнить для излечения того или иного пациента. Сначала меня это позабавило, апотом заставило серьезно задуматься. Выводы из происшедшего я сделалповерхностные и радикальные, можно даже сказать, наивно-хирургические. Вкратце –я проникся несоразмерным уважением к собственным познаниям в медицинскомремесле и стал подумывать о том, чтобы зарабатывать им на жизнь. Да, я был нагли самонадеян – а кто в этом возрасте недооценивает себя? Разве что монахи дакаторжники.

Было очевидно, что господин посольский