Страницы Миллбурнского клуба, 4 - Страница 79

Я помню Сюгаева в середине 1960-х. Тусклый,небольшого роста, сутуловатый, бесцветный. Прилизанные рыжеватые волосы спроборчиком, бородка a-la Николай II. Он действительно походил наНиколая II и подчеркивал это свое сходство. Даже ступал как-то бочком, сразвернутыми ступнями – точь-в-точь как Николай. Вот разве что глаза его быликарие, а не голубые, как у Романова. Впрочем, к его глазам мы еще вернемся, онисыграют немалую роль в этой истории.

Да-да, карьерный член КПСС, непременныйзаседатель в парткомах-месткомах, непреклонный товарищ, крепко державшийсялинии партии, куда бы ее, эту линию, ни выгибало, почувствовал наконец, чтонастала пора русскому патриоту стать монархистом. А почему нет? Если он былназван в честь последнего русского царя, как многие дореволюционные Николаи, тоотчего ж ему не почитать тезоименинника?

В 1970-м, на пороге своего 57-летия, он,наконец, стал профессором МГУ. Около того времени его дочь, поздняя дочь отпозднего брака, стала студенткой на его собственном факультете.

Что еще желать? Солидная карьерасостоялась, дом устроен, семья крепка. Жизнь, можно сказать, удалась.

Ан нет! Последующие события показали, чтокак раз в тот момент, когда, казалось, все сложилось, дошла наконец уеврейского бога очередь до тов. Сюгаева. Еврейский бог взвесил Сюгаева навесах и приговорил его к погибели. И какой погибели! Попытаюсь о ней рассказатьи при этом сохранить рассудок.

Орудием божьей кары была назначенавышеупомянутая дочь-студентка. Предполагаю, что роковая запись в Книге жизнипоявилась в тот самый момент, когда на предложение однокурсника – давай, мол,сходим в кино – девушка ответила благосклонным кивком: ладно, давай сходим.Юноша был провинциальный, донской, земляк из Ростова. К тому же после армии,член партии, комсомольский активист. Многообещающий юноша. Сюгаев принял егокак родного.

Спустя немного времени молодые поженились,вскоре окончили университет и уехали из Москвы подзаработать. Не в Якутиюуехали, а в Африку, по линии гебистской «Зарубежгеологии», как немногиеизбранные обладатели заслуженных родителей и безупречных анкет. Заслуги отца состороны молодой мы рассмотрели выше. Со стороны молодого родители малозначимы.Он сам создал себе имя, украсил свою анкету служением по комсомольской линии.

Своим чередом тянулись дни. Неделискладывались в месяцы, месяцы в годы. Щелкали бусина за бусиной на кем-тоневидимым перебираемой нити жизни. Приближалась черная бусина, за которой мир Сюгаевавзорвался.

Близился срок окончания африканскойкомандировки молодых. К тому времени они приобрели в Москве кооперативнуюквартиру. За месяц-другой до окончания командировки, в самом конце 1978 года,дочка вернулась домой рожать. Благополучно разрешилась от бремени. Тов. СюгаевН. А. стал дедом. Наконец, в первых числах февраля 1979 года, вернулся народину молодой отец, семья соединилась.

7 февраля 1979 года, среда. Последний деньзимних студенческих каникул. Молодые пришли в гости к старикам. Принесли ссобой торт. Бабушка с дедушкой и молодая семья обедали, пили чай. Обменивалисьновостями. Проснулся и захныкал ребенок. Покормили ребенка. Наконец, женщинынадели шубы и ушли на улицу гулять с младенцем. Мужчины остались дома.

Всё! Все фигуры расставлены, концысоединены. Вот-вот это случится. Я должен предупредить читателя о том, чтодалее последуют тяжелые сцены. Впечатлительным советую пролистнуть эту страницу,или залить ее тушью, или вовсе вырвать. Ну его, Сюгаева, к лешему. Забудьте онем, как будто его не было на свете.

Не последовавшим совету сообщаю: была к Сюгаевуприменена кара библейской изощренности и библейской жестокости, о какой дажевспоминать страшно, не то что описывать: Сюгаева загрыз его собственный зять.

Следствие установило следующее.

Тесть и зять мирно беседовали за обеденнымстолом с неубранными остатками торта, когда зять внезапно вскинулся и ударилтестя столовым ножом, которым только что нарезали торт. Удар большого вреда непричинил, так как нож был не острый и пришелся в область грудины.

Раненый взвыл. Побежал. Попыталсяспрятаться. Соседи слышали крики, грохот падающей мебели. Зять настиг тестя вкабинете. Повалил на пол, придавил и принялся душить и выгрызать ему лицо. Приэтом, как было твердо установлено, загрызаемый Сюгаев был жив и сознавалпроисходящее.

Сюгаев был жив и тогда, когда… о, ужас!ужас!.. зять вырвал его левый глаз. Выковырял из глазницы и попытался разгрызть и проглотить. Оставшимся зрячим правымглазом несчастному пришлось увидеть, как окровавленный оскал зятя зажевывает изаглатывает этот его, со всеми жгутиками и венами, карий глаз и как черезсекунды зять посинел, схватился за горло, выкатил глаза, повалился на бок изатих. Зять умер первым. Тесть – вторым, в прихожей, куда дополз, оставляя лужикрови.

Не будем описывать картину, которую засталивернувшиеся с прогулки женщины. Пощадим их и себя.

...Факультетские люди, озираясь, круглилиглаза и перешептывались: «Каннибал. Съел лицо. Подавился глазом и тоже…»Вывешенный на факультете некролог трактовал смерть проф. Сюгаева Н. А.как «трагический уход». Хоронили их врозь и по очень скромному разряду. Напохоронах Сюгаева жена и дочь отсутствовали. Панихидные речи были про то, чтословами эту трагедию не выразить. В самом деле, мы и сегодня теряемся и не находимслов.

Что это было? Говорили про скоропреходящеебуйство из разряда пароксизмальных психических расстройств, которое могло бытьспровоцировано «моральным потрясением (гнев), употреблением спиртных напитков,