Страницы Миллбурнского клуба, 4 - Страница 95

отбегая от упавших, и все попятились к окну.

По телам мужчины и женщины прошласудорога, и они застыли в неудобных позах.

Не отнимая тряпки от лица, Ребров сунулбаллончик в карман:

— Оля. Только без суеты...

Умело и быстро прицелившись, Ольгавыстрелила в головы лежащих…

... Ольга с Сережей перевернули трупмужчины, расстегнули и спустили с него штаны, спустили трусы».

Произведя с трупами некие гнусные операции (отрезание губ, члена), все четверовыходят из дома, садятся в машину и едут, беседуя по дороге.

«— Ольга Владимировна, как вы съездилив Петербург? — спросил Штаубе.

— Ужасно.

— Серьезно? Что-то стряслось?

— Да, это печальная история, — Ребровпоморщился от попавшего в глаза дыма. — История человеческой черствости,равнодушия, убожества…

— Приехала, звоню в дверь. Никого.Звонила час... Пошла к домоуправу. Вызвали участкового, слесаря, взяли понятых.Взломали дверь. Ну и сразу по запаху стало ясно….

— Ольга Владимировна, не надо, прошувас, — Штаубе закрыл уши ладонями…

— Извините, Штаубе, милый. Япросто устала, — Ольга откинулась на сиденье. — Я прямо с поминок — сюда…

— Да, — вздохнул Ребров. — И мы ещеудивляемся черствости нашей молодежи. Хотя виноваты в этом сами.

— Да нет, я же помню военные,послевоенные годы! — Штаубе снял шапку, пригладил седые волосы. — Как тяжелобыло, как плохо жили! Но я совсем не помню людей равнодушных! Было все:хамство, скупость, дикость, но только не равнодушие! Только не равнодушие!

Сережа:

— А я не равнодушный?

— С тобой все в порядке, — улыбнулсяРебров.

— Ты у нас просто Тимур! — засмеяласьОльга. — Правда, без команды...» («Сердца четырех»). (Шрифтовые выделения мои.– И.М.)

Читать подобные тексты просто физическитрудно, многие и не в состоянии их читать. Необходимо какое-то отстранение,чтобы понять, что, собственно, автор хотел сказать всеми этими невыразимымигнусностями. Если как реперные точки использовать только выделенные фразы –перед нами обычный среднеинтеллигентский разговор вежливых людей с искреннимипорывами, с возмущением насчет всеобщей «черствости и равнодушия»и вообще плохих времен («даже в войну люди были лучше»). Но в сочетании с темичудовищными действиями, которые эти люди, включая «неравнодушного Сергея»,совершили только полчаса назад, восприятие текста совершенно меняется. Ведь этилюди не играют друг перед другом, им незачем. Лидер Ребров действительновозмущается; чувствительный Штаубе и слышать не хочет о трупе в квартире. А представительтой самой «черствой молодежи», оказывается, очень даже не равнодушен (в чем онсам, по молодости, не вполне уверен).

Подобные сцены (которых много в текстахСорокина) на предельном заострении показывают тот известный в психологиифеномен, когда люди совершенно искренне обманывают не только других, но и самихсебя. Наиболее подробно это описано в недавней книге Д. Ариели, гдена ряде экспериментов показано, как убедительно люди занимаются самообманом.Вот вкратце один из экспериментов. Группе участников задают некий наборвопросов средней сложности (типа используемых в IQ – тестах) и устанавливаютпримерную долю правильных ответов (она около 50%), о чем участникиуведомляются. Затем задают подобные же вопросы, но предупреждают, что в нижнейчасти листа есть правильные ответы (якобы для самоконтроля, прося при этомсначала отвечать, а потом проверять). Люди, вполне ожидаемо, не ведут себячестно и подглядывают – в результате средняя доля верных ответов вырастает до75% (заметьте, не до 100, но это отдельная тема). А затем участникам предлагаютоценить, каковы будут их ответы на следующий тест (без подсказок) – ближе к 50или ближе к 75 процентам. Естественно ожидать, что участники, прекрасно зная,что они подглядывали, должны дать правдоподобный ответ – около 50%. Но они,находясь в «самообманутом» состоянии и всерьез считая себя умнее, чем они есть,дают оценку в 75%! Далее им предлагаются деньги (до 20$) за то, чтобы онипредсказали свои будущие результаты правильно. Но и это не помогает – люди всеравно уверены, что «не в подсказках дело», и предсказывают ближе к 75% [22, с.145-149].

Эта логика упорного естественногосамообмана, которая анализируется психологами на невинном уровне мирных тестов,писательской интуицией продемонстрирована на монструозном уровне безжалостного варварскогоубийства (фактически все многочисленные насильники у Сорокина ведут себя оченьзаурядно и спокойно, безусловно, считая себя обычными людьми). Насилие подаетсякак норма – и тем самым возбуждает в читателе куда больший протест, нежелипрямое морализаторство или подчеркивание всех его ужасных деталей. В этом,парадоксальным образом, и заключается высокий гуманизм писателя, призапредельной брутальности того, что он изображает. Он не устает напоминать, чтовсе самое жуткое – не столько даже рядом, оно просто внутри, и всегда можетожить.

Подобная позиция вызывает в памяти другое,одно из самых знаменитых в истории психологии, исследование: эксперименты C. Мильграма60-х годов. В них участники (самые обычные добропорядочные люди), слепоповинуясь авторитетной фигуре экспериментатора (без всякого страха бытьнаказанными и пр.), повышали силу тока, чтобы наказать «тупого участника» (насамом деле актера) электроударом, если он неверно отвечал на вопросы (вреальности никакого удара не было). Люди очень часто доходили почти до крайней(смертельной) дозы, даже видя имитируемые мучения участника за стеклом. Эти