Страницы Миллбурнского клуба, 4 - Страница 97

A вот наконец первый в жизни оргазм смужчиной (парторгом завода):

«Слегка отстранившись и сонно вздыхая,она подняла до груди ночную рубашку, легла на спину:

– Только давай быстро... я спатьхочу... умираю.

Послышалось поспешное сдирание трусов имайки, он опустился на нее – тяжелый, горячий, и, целуя, сразу же вошел –грубо, неприятно.

Отвернувшись от его настойчивых губ ирасслабившись, Марина закрыла глаза….

Сон возвращался, тело потерялочувствительность, ритмы мужского движения и дыхания слились в монотонноечередование теплых волн: прилив-отлив...

Марина стояла перед морем, спиной кнезнакомому берегу, обдающему затылок и шею густым запахом трав.

…Марина изогнулась, развела ноги,принимая гениталиями толчки горячего прибоя… Вдруг впереди … вспух белыйкипящий холм, … который стремительно потянулся вверх, застыл во всей подробнойформе Спасской башни.

Оглушительный тягучий перезвон поплылот нее.

Море стало совсем горячим, от негопошел пар, раскаленный ветер засвистел. И перезвон сменился мощными ударами, откоторых, казалось, расколется небо:

– Боммммммм...

И тут же – обжигающий накат прибоя.

– Боммммммм...

И сладостный толчок в гениталии.

– Боммммммм...

О... Боже...

Оргазм, да еще какой, – невиданный посиле и продолжительности… он разгорается…, как вдруг – ясный тонический выдохмощнейшего оркестра и прямо за затылком – хор. ...там, там стоят миллионыпросветленных людей, они поют, поют, поют, дружно дыша ей в затылок, они знаюти чувствуют, как хорошо ей, они рады, они поют для нее:

СОЮЗ НЕРУШИМЫЙ РЕСПУБЛИК СВОБОДНЫХ

СПЛОТИЛА НАВЕКИ ВЕЛИКАЯ РУСЬ

ДА ЗДРАВСТВУЕТ СОЗДАННЫЙ ВОЛЕЙ НАРОДОВ

ЕДИНЫЙ МОГУЧИЙ СОВЕТСКИЙ СОЮЗ!...

Оргазм еще тлеет, слезы текут из глаз,но Марина уже подалась назад и встала на единственно свободное место в стройнойколонне многомиллионного хора, заняла свою ячейку, пустовавшую столькие годы.

СЛАВЬСЯ, ОТЕЧЕСТВО НАШЕ СВОБОДНОЕ!

ДРУЖБЫ НАРОДОВ НАДЕЖНЫЙ ОПЛОТ –

ПАРТИЯ ЛЕНИНА, СИЛА НАРОДНАЯ

НАС К ТОРЖЕСТВУ КОММУНИЗМА ВЕДЕТ!»

В этом блестящем (даже в сильном сокращении)пассаже «конечная цель» достигается в несколько этапов:

секс навязан Марине, она и согласиласьтолько из желания «быстренько снова уснуть»;

и ведь-таки уснула «в тот же сон», сон сталэротическим – но с прибоем, она и не ощущает мужчину;

смутные фаллические образы превращаются(под воздействием включенного радио в раннее утро) в силуэт Спасской башни;

рост эротического напряжения стимулируетсямощными аккордами знакомого с детства гимна;

наступивший оргазм многократно (по принципурезонанса) усиливает сопричастность человека к своей великой Родине (еще доэтого был у парторга с Мариной разговор исключительно в русско-патриотическихтонах);

оргазм (растворимость в личном) неразрывносмешивается с мощным желанием влиться в народ (растворимость в безличном).

Таким образом, «распутная лесбиянка» Мариназаняла единственную свою ячейку в коммунистической массе благодарянасильно проведенной с ювелирной точностью в нужное время, во сне, пропагандистскойгетеросексуальной операции. Мощь самого правильного строя в том, что ипервичный биологический инстинкт он способен утилизировать для обращениязаблудших; оргазмиатическое вливание в коллективную семью подобно инициацииподростка для получения статуса воина. Трудно найти в литературе более глубокийпример пародии на внутреннюю сущность режима, который даже закоренелуюдиссидентку и гедонистку привлекает к себе, пользуясь единственным доступнымдля ее понимания механизмом – эротическим. И трудно, между прочим, неужаснуться мощи такого режима, который самые что ни на есть глубинные силыприроды эксплуатирует в свою пользу.

То есть тут эротика, при всем блескеописания, несет на самом деле иную функцию – суперидеологическую.Подобным образом практически везде с сексом сопряжено что-то иное: насилие(«Тимка», «69 серия», «Губернатор», «Щи», «Поминальное слово», «День опричника»,«Сердца четырех», «Настя» и др.); бездушие и механицизм (“Conkretnye”); несовершеннолетние участники(«Свободный урок», «Сердца четырех»); неоправданная дикая грубость(«Возвращение»); некрофилия («Санькина любовь»); болезненныеисторико-неврологические комплексы (“Hochzeitsreise”); давление государственной власти («День опричника», «Голубое сало»);анатомические аномалии («Голубое сало», «Тридцать первое»); фантазийные перверсии(«Теллурия», “Conkretnye”, «Ю»), проституцией («Сахарный кремль») и так далее.

Воистину, Сорокин – не порнограф, ни-ни. Иникак не гедонист (я говорю только о литературе; о другом я не знаю). Описаниесекса для него никогда не самодостаточно, но есть компонент более сложнойконструкции. А столь захватывающими эти описания получаются по той же причине, покакой захватывает и все остальное.

Входящее и выходящее из организма (пища;испражнения, наркотики;алкоголь) (6, 8-10 в табл. 1), как и секс, принадлежит кфундаментальным и постоянным элементам человеческого бытия, которые В. Сорокинименно и хотел добавить в качестве «телесного» к «слишком духовной» русскойлитературе, как не раз заявлял в интервью. И добавил – может, даже с избытком.Я не помню столь трепетного отношения, например, к пище (6) – и к ееизготовлению, и к потреблению – ни у кого из русских писателей. Еда волнуетписателя, можно сказать, не меньше, чем Россия (табл. 1, 5) – есть 19 произведений, где она играет очень важную роль, против 20 –